Стив Морс: «Deep Purple — это главное»

В рамках осенне-зимнего гастрольного тура в Москву приезжает Deep Purple — группа, которая любима на протяжении последних 40 лет. Перед концертом, намеченным на 6 ноября в СК «Олимпийский», гитарист группы Стив Морс дал интервью, в котором рассказал о полетах за штурвалом самолета и о том, что музыка тоже дает крылья.

— Вы так часто бываете в России, и вас здесь так любят, что в шутку называют Deep Purple «русской народной группой»

— А что, в этом есть резон (смеется). Многие русские, с которыми мне довелось общаться, рассказывали, как в 1970-е они переписывали тогдашние пластинки и какой невероятный резонанс имели эти записи. И то, что я вижу на наших концертах в России сегодня, наверное, в какой-то мере наследство той эпохи. Хотя, думаю, за последние годы у нас и у нашей русской публики была возможность понять, что мы не законсервировались в том времени, что Deep Purple — живая, развивающаяся группа.

— Вы в команде довольно давно, но у вас и до этого была яркая и успешная музыкальная биография — ряд собственных проектов. Какое место в ней занимает Deep Purple?

— Я думаю, что это самая разнообразная группа из всех, в которых я играл. В следующем году исполнится 20 лет, как я работаю в Deep Purple, и коллеги до сих пор находят, чем меня удивить. Хотя, казалось бы... И еще я глубоко убежден, что Deep Purple — одна из величайших групп, которые подарили миру рок-н-ролл, и я очень горд тем, что причастен к этому. Мы тут как-то подсчитали, что у нас на всех получается около 250 лет музыкальной практики, и поняли, что не просто исполняем музыку: мы ею общаемся, да что там — мы думаем музыкой!

— Удивительно и то, что на вас как будто не влияет время. Потому что ваши последние альбомы звучат не так, как, кажется, должны звучать поздние записи рок- динозавров: они свежи и очень энергичны.

— Так оно и есть, все правда. Дело в том, что помимо Deep Purple каждый из нас занят еще и чем-то своим: Йэн Гиллан выпускает сольные альбомы, у меня своя группа, ну и так далее. Это дает возможность не замыкаться в самих себе и заодно привнести в группу то, что мы узнаем и чему учимся вне ее. При этом мы остаемся на той же почве, что взрастила нас, а это, конечно же, рок-н-ролл.

— А что такое ваш рок-н-ролл?

— Мы играем эту музыку, потому что очень любим ее. Думаю, что рок-н-ролл стал для нас универсальным эликсиром молодости. Когда ты выходишь на сцену, тебе снова 18, вот только при этом сохраняется весь твой опыт, что весьма полезно.

— Я знаю, что некоторое время назад вам довелось участвовать в совместном туре с Джоном Маклафлином, Пако де Лусией и Элом Ди Меолой. Как вы, рок-гитарист, попали в эту компанию фламенко и джаза?

— Это забавная история. У Эла случились какие-то проблемы, он не мог участвовать в туре, и Джон позвонил Пэту Метини. Пэт сказал ему: «Я не могу, занят, но тебе стоит позвонить Стиву Морзу, мне кажется, он — то, что вам надо». Джон, конечно, доверял Пэту, но они с Пако решили устроить мне прослушивание. Я нервничал, готовился, прилетел куда-то в Центральную Америку, а там один Пако. Он меня послушал и говорит: «Маклафлин улетел в НьюЙорк, давай-ка и ты к нему». Так я мотался по обеим Америкам, но в конце концов оба мэтра остались довольны, я сыграл с ними несколько концертов... И тут возвращается Эл — он все свои проблемы решил к тому моменту. Но Джон сказал мне: «Ты так хорошо вписался, что я не могу отпустить тебя». И я играл несколько вещей перед их выступлением, а в конце принимал участие в джеме. Неоценимый опыт, хочу вам сказать, — работа с музыкантами такого масштаба.

— Вы же еще и летчик по образованию и даже работали пилотом одно время. Сейчас удается взглянуть на землю сверху?

— Да, небо — моя вторая страсть. В последнее время я отождествляю полеты с музыкой, и вот почему. Чтобы у обычного человека была возможность взглянуть на мир с высоты, ему надо карабкаться в гору, долго, преодолевать препятствия — и только потом получить эту возможность. Пилот взлетает в небо мгновенно, и весь мир перед ним как на ладони. То же и с музыкой: то, что обычный слушатель получает через нас, эту радость от музыки, мы, музыканты, переживаем очень остро и непосредственно. И да, я стараюсь летать при всякой удобной возможности.

— При такой занятости в Deep Purple вам удается уделять время The Steve Morse Band?

— Выкраиваю по возможности. Вот, например, у нас с августа по октябрь был небольшой американский тур. Потом была неделя отдыха, и начались гастроли Deep Purple. Так и живу, расслабляться особенно некогда. Впрочем, я и в свободные дни занимаюсь каждый день по нескольку часов.

— Музыканты обычно — обладатели больших гитарных коллекций. А сколько у вас гитар?

— Я не коллекционер, я практикующий музыкант, поэтому мне хватает одной гитары — моей именной модели.

— Что вы слушаете как слушатель, не как музыкант?

— О, самую разную музыку. Часто — джаз, блюз, блюграсс... Последнее время полюбил записи средневековой вокальной музыки. Невероятно интересно следить за тем, как голоса сплетаются воедино.

— Есть шанс, что вы приедете со своей группой в Россию?

— Шанс есть всегда, но не знаю, когда это может случиться. Всетаки Deep Purple — это главное.